Моя миссия на два года: выстоять, уцелеть
До весны, до Питера, до вокзала,
Кушать больше, тобой поменьше бы мне болеть.
Ты всегда был во мне, просто я до конца не знала.
Ты привыкнешь к моим стихам, как и все они,
Будешь бегло читать, не вглядываясь под строчки.
Как одежда, мои испачканные листы.

Словно пуговицы, запятые, тире и точки.
Словно муха цеце прослушивается плацкарт.
Госторбайтеры спят. Две ночи еще и Питер.
Словно шлюха, растрепанный, грязный март,
Как Акакий Акакиевич, копит бабло на китель.
Тамбур в дыме – душа вагонов и поездов.
Тамбур прячется под бычками, звенит железом.
Тамбур мечется меж вагонов. Он не готов
Поселиться в вагонах, в царстве людей и стрессов,
Незаряженных телефонов, плееров и газет,
Бабок в тапочках, книжек тупой Донцовой,
Чая с сахаром, - все за один билет.
А мы едем туда, где виски, как кока-кола,
Красный мальборо, словно воздух, как кислород,
Где у станций метро докуривают последнюю
Сигарету, где вместо журналов мод
Город с улицами замерзшими, трехсотлетними,
Город Гоголя, Достоевского и Петра,
Город – пепельница всех доставшей сухой Европы,
Только пепел вот – это черная масленая икра,
Он дороже фикалий с вашей французской жопы.
Он вкуснее лягушек, сжаривших весь Париж,
Он дороже блядей, сутинеров из Амстердама,
Он дурманит покруче, чем ваш гашиш,
Его святость выше, чем батюшки Нотердама.
Его грусть бесконечнее, чем ваш английский сплин,
Его дым и туман отправляют в нокаут Лондон.
Его девушки лучше, чем манекены со всех витрин
Из Парижа, Милана, Триполи и Торонто.
Мы приветствуем сигаретой утренней Петербург.
И глаза закрываются после второй затяжки.
Сигареты – единственный преданный, верный друг.
Я, как маленькая, считаю, что стала старше.
(Л.Кучмаренко)